Главная > Блог > ПРОЦЕДУРЫ банкротства – это лекарство от болезни, которую нужно лечить

ПРОЦЕДУРЫ банкротства – это лекарство от болезни, которую нужно лечить

Журнал «АРБИТРАЖНАЯ практика» №11 ноябрь, 2009
Беседовал Александр Жбанков, фото: Николай Покровский
 

«ПРОЦЕДУРЫ банкротства – это лекарство от болезни, которую нужно лечить» Об эффективности изменений, внесенных в законодательство о банкротстве, о последствиях их применения журналу «Арбитражная практика» рассказывает Эдуард Константинович РЕБГУН, генеральный директор Юридической фирмы «Комюр» и инновационной компании «Бизнес-лоция».

Rebgun.1.12.09

Б И О Г Р А Ф И Я

Эдуард Константинович Ребгун — известный арбитражный управляющий, доктор экономических наук, председатель Палаты антикризисных управляющих, член «Саморегулируемой организации арбитражных управля­ющих при Торгово-промышленной палате РФ», глава компаний «Комюр» (создана в 1989 году) и «Бизнес-лоция».

Юридическая фирма «Комюр», работала по заданиям Банка Москвы, Райффайзен Центральбанк Австрия, ОАО «Газпром», ОАО НК «Роснефть», Госстроя России.

В практике ИННОВАЦИОННОЙ КОМПАНИИ  «БИЗНЕС-ЛОЦИЯ»:

проведение процедур банкротства ОАО «Мосбизнесбанк», АКБ «СБС-Агро»;

проведение оздоровительных или ликвидационных процедур объектов промышленного бизнеса ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС»», ЗАО «Связной» и др.

 

— Эдуард Константинович, повлиял ли фи­нансовый кризис на то, как проходят банкрот­ства в современной России? Есть ли изменения по сравнению с тем, что было, скажем, два года назад? 

— К сожалению, сегодня основная процедура банкротства — это конкурсное производство. Потому что на разорившихся предприятиях нечего восстанавливать.

На одном из расширенных заседаний Правительства Москвы было отмечено, что в городе за последние полтора — два десятилетия не было проведено модернизации на феде­ральных и муниципальных предприятиях промышленного бизнеса. В связи с этим понимающие ситуацию участники рынка чувствовали себя некомфортно еще задолго до кризиса.

Большое количество кредитов стало одной из причин кризиса. У банков брали деньги, и пришло время отдавать, но как? Заемщики предлагают отдать в счет долга «разрушенные» предприятия. Что с ними делать? Продать? Но кто купит в таком состоянии? Можно попро­бовать восстановить платежеспособность, но это очень серьезная работа. Нужно ли это? Сколько лет это займет?

—       Неужели банкротство компании-должника сейчас осталось единственной возможностью вернуть свои средства?

—       Однажды я участвовал в конференции с названием «Реструктуризация либо банкротство». Такое название вызвало большое удивление. Какая реструктуризация?

Реструктуризация подразумевает изменение долгового обязательства: можно перенести срок возврата долга, уменьшить сумму процентов.

Однако, прежде чем изменять долговое обя­зательство, надо разобраться, способен ли заемщик вернуть долг и что именно произо­шло с предприятием. Нас обокрали? Или должник временно попал в сложную ситуацию? Каковы пути решения проблемы? Каковы перспективы?

Но посмотрите, что я сейчас описал. Я описал одну из процедур банкротства — наблюдение.

Именно эта точка должна быть началом пере­говоров. Если есть понимание, что долг возвра­тят, то вы подписываете мировое соглашение (это самостоятельная процедура банкротства).

При этом важно знать, что это мировое согла­шение обязательно для всех кредиторов. Чтобы не получилось, что у вас реструктуризация, а другой «агрессивный» кредитор требует воз­врата — и немедленно.

Может быть, лучше принять план восстанов­ления платежеспособности и план выплат, т. е. исключить возможные нарушения догово­ренностей? А это уже другая процедура бан­кротства — внешнее управление. Не стоит доверять, надо контролировать, причем не со слов должника, а самостоятельно. Вам в этом помогает арбитражный управляющий, назна­ченный судом и имеющий полномочия.

Если не получается вернуть долг, уходим в последнюю процедуру банкротства — прину­дительную ликвидацию. Все продаем и получа­ем пропорционально задолженность.

Таким образом, именно при использовании процедур банкротства возможна реальная реструктуризация долга. Снимаются аресты с активов и счетов, объявляется мораторий на все долги, кроме текущих; все кредиторы выполняют требования закона, включая дого­воренности, принятые в мировом соглашении. Это лучший инструмент реструктуризации для российского бизнеса.

 

В чем состоит задача юриста в процессе банкротства? И чем именно занимаются такие фирмы, как ваша?

— К сожалению, сегодня юристы берутся абсолютно за все, полагаясь исключительно на свои силы. Но надо привлекать специали­стов, проводить финансовый анализ, анализ производства, рынка. Нужны специалисты, умеющие контролировать поведение как должника, так и кредитора. Нужно прини­мать решение: убирать собственника или помогать ему.

Проводя сложный консалтинг, мы помогаем принимать правильные управленческие реше­ния. Ведь банкротство появляется там, где есть рынок. Рыночная экономика — среда, в кото­рой выявляются не выдерживающие конкурен­цию предприятия. Таким образом, мы выполня­ем санитарную функцию банкротства.

— То есть вы призываете кредиторов активнее возбуждать дела о банкротстве? Не повлечет ли это еще большие проблемы в нынешней ситуации?

—  «Санитарная» функция — лишь одна из нескольких. Во многих странах мира на пер­вое место ставят другую функцию законодательства о банкротстве — обеспечивающую гарантию возврата долга.

Вообще, в разных странах приоритет отдает­ся разным целям. Бывают прокредиторские законы, а бывают, как в США, законы, которые дают больше преференций должнику.

В нашей ситуации важно сбалансировать эти цели.

Если Закон о банкротстве дает возможность реструктуризации долга, которая не приведет к ликвидации фирмы-должника, эту возмож­ность следует использовать. И никаких префе­ренций для кредиторов быть не должно. Все должно возмещаться по суду пропорцио­нально задолженности.

Состояние банкротства — это болезнь, кото­рую нужно лечить, хотя она и не всегда излечи­ма. Установленные в законе процедуры — это довольно эффективное лекарство. Сегодня в сложную ситуацию попали (и еще попадут) многие успешные предприятия, поскольку негативно скажется упадок спроса. Многие предприятия не могут нормально работать при упадке бизнеса смежников, от которых они зависят.

Не надо воспринимать мои слова как «немед­ленно всех обанкротить и ликвидировать». Речь идет только о процедуре, предусмотренной законодательством РФ, которая является наи­более удобной и выгодной как для кредиторов, так и для должников. Не надо путаться слова «банкротство».

— Насколько эффективно российские суды справляются с делами о банкротстве?

Закон о банкротстве претерпел значитель­ные изменения. Правоприменителю   очень тяжело в них разобраться. Обычно суды оттал­киваются от практики, от информационных писем, от обобщений практики ВАС РФ. Сейчас этой практики нет, но решения необходимо принимать. И если суду известна квалификация юристов в конкретном процессе, давайте принимать решения вместе.  Это абсолютно правильно.

В США судья очень внимательно опрашивает стороны, при принятии решения суд обсуждает его со сторонами. Был процесс, в котором участ­вовали мы, а с другой стороны — юристы, офисы которых расположены на 5-й авеню. Я внимательно слушал судью и его доводы, почему он принимает то или иное решение. Это незабываемо.

Сегодня, к сожалению, суды зачастую прини­мают «непонятные» решения. Необходимо исключить многие факторы, влияющие на внутреннее убеждение суда при принятии реше­ний. Но кроме удручающей зависимости судей встают вопросы должной правовой культуры, ментальное™. Решение этих вопросов займет годы и десятилетия. Поэтому глупо жаловаться на суд — мы сами его таким сделали. В принци­пе ни один институт в стране не может быть лучше людей, ее населяющих. Поэтому отбор судей должен быть штучный, прозрачный, публичный. Ведь от них многое зависит, в том числе самое главное — чувство защищенности.

Нужны также прозрачность деятельности собственника и его ответственность перед обществом. Суды должны учитывать возмож­ность возникновения уголовных дел. Не гово­ря уж о том, что чрезвычайно важна возмож­ность оспорить сделку, направленную на обход Закона о банкротстве.

Надеюсь, в новой редакции этот закон соз­даст новую практику и заставит думать долж­ника и собственника о необходимости возме­щения долга и о возможности привлечения их к ответственности в случае неправомерного уклонения от этой обязанности. Пока нет этого понимания и совести, пусть боятся.

       — Вы уже упоминали о поправках, внесенных в Закон о несостоятельности (банкрот­стве). Можете ли вы охарактеризовать их более подробно?

— Некоторые новеллы очевидны и давно «просились» в действующее законодательство. Прежде всего, те из них, которые направлены на повышение ответственности руководителей и владельцев организации-должника. Воровс­кая ментальность, к сожалению, сохранилась и перешла в большой бизнес, поэтому усиление новелл по оспариванию сделок должника очень важно.

Другие поправки требуют размышлений.

С одной стороны, кредиторы должны участ­вовать в определении дальнейшей судьбы пред­приятия. С другой — должник сто раз подума­ет, как и где искать деньги или гарантии для финансового оздоровления на всю сумму кредиторской задолженности, включая потен­циальных кредиторов во внешнем управлении. Особенно если учесть, что выплачивать долги придется в течение двух лет, в то время как ранее кредиты он брал на 5 — 10 лет.

Сейчас готовится новый вал поправок, меня­ющих ситуацию уже в пользу должника.

Эти поправки ударят по финансовому оздо­ровлению банковской системы. Ведь многие банки получают короткие деньги, и такие же’ они отдают в кредит, а теперь срок отдачи воз­растет до пяти лет. Такие условия выдержат лишь считанные банки.

В принципе мне не очень понятно, что хочет государство.

Как я уже говорил, в одних странах законодательство на стороне кредиторов (как в некоторых странах Европы), в других — на стороне должника (как в США). В России большинство предприятий промышленного бизнеса неконкурентоспособно на зарубежном рынке — они существуют только благодаря  внутреннему рынку. Предприятия 18 — 20 лет не модернизировались, их выжимали, ничего не вкладывая. Все нужно очищать от долгов и восстанавливать. Бывшие и действующие руководители предприятий должны отвечать за содеянное, а не взваливать проблемы отста­лости и неконкурентоспособности на плечи страны, общества.

Институт несостоятельности возникает там, где начинается рыночная экономика. В условиях здоровой конкуренции выживают лучшие. В этом смысле банкротство — это великолепный инструмент. Еще раз подчеркну: правильно применяя законодательство к каждому кон­кретному предприятию, мы можем принести большую пользу, восстанавливая его платеже­способность либо ликвидируя его и сводя ж минимуму потери. Поэтому я выступаю за расширение сферы действия Закона о банк­ротстве, за более активное его применение.

И, разумеется, за продолжение тщательной и продуманной доработки этого закона.

 — Что еще в действующем Законе о несо­стоятельности нуждается в изменениях?

Одни поправки уже приняты и вступили в силу, появились новые предложения от Мин­экономразвития России.

Уже сейчас практика показывает, что мино­ритарному кредитору невозможно защитить свои права и законные интересы при нали­чии «недружественного» управляющего и мажоритарного (более 51% задолженности) кредитора.

Уже накопились примеры таких ситуаций, как и случаи союза должника с мажоритарным кредитором (в качестве такового часто высту­пает «дружественная» компания должника) в ущерб остальным кредиторам.

Это первое, о чем можно сказать. Предполо­жу, что в ближайшее время практика выявит и другие проблемы новых правил, которые пока неочевидны. 

  1. Неважно
    12 сентября 2013 в 17:49 | #1

    Без комментариев! Всё гениальное — просто! Есть ниша в бизнесе, занятая «Ребгунами» :)) полагаю, скоро эта фамилия станет имененем нарицательным. Не боитесь божьего суда?

  1. Пока что нет уведомлений.